Биография

МЕЙ Лев Александрович [1822-1862] - поэт. Родился в бедной дворянской семье. Учился в Царскосельском лицее. Служил в канцелярии московского генерал-губернатора. Сотрудничая с 1841 в «Москвитянине» (стихи, переводы, драма «Царская невеста»), Мей сблизился с М. П. Погодиным и тесно сошёлся с кружком молодой редакции «Москвитянина» (Ап. Григорьев, Островский и др.). В 1853 Мей переселился в Петербург, отдавшись исключительно литературной работе. Всё последующее десятилетие до самой смерти Мей жил жизнью литературной богемы. В «салоне» меценатствующего графа Кушелева-Безбородко Мей, славившийся мастерством экспромта, на вызов гостей отозвался характерным четверостишием: «Графы и графини, / Счастье вам во всём, / Мне же - лишь в графине, / И притом - в большом». Неумеренная страсть к «большим графинам» свела Мея в преждевременную могилу.

Обладавший недюжинным поэтическим дарованием, выросший в атмосфере царскосельских лицейских традиций, Мей ощущал себя непосредственным наследником богатейшей стиховой культуры пушкинской эпохи. Однако он не мог использовать это богатство. Принадлежавший к мелкому дворянству, почти выбитому из своего положения и вместе с тем ещё не перешедшему на позиции разночинства, Мей находился в состоянии глубокой деклассации. В его творчестве нет большого общественного содержания, нет зажигающей поэта социальной идеи. Мею принадлежат блестящие стихотворные переложения библейской «Песни песней» , древнегреческих песней Анакреонта, красочные стилизации псевдонародного быта, древнерусской жизни. Но и «поклонение красоте», «чистому искусству» и уход в экзотику лишены у Мея того социального стержня, который имеется хотя бы в байронических поэмах Пушкина или в усадебной лирике Фета - этой своеобразной «публицистике наоборот». Отсюда ограниченность значения оригинального творчества Мея - вместе с тем одного из лучших русских переводчиков стихами - формальной виртуозностью (хотя срочная подённая работа вела Мея к неоднократным срывам и в этом отношении). Оригинальное творчество Мея, количественно скудное, отмечено почти полным отсутствием в его стихе творческого своеобразия, самостоятельного лирического «голоса». В своих исторических драмах из русской жизни - «Царская невеста» и «Псковитянка», давших материал для либретто двух одноимённых популярных опер, Мей превращает социальную трагедию Пушкина в шаблонную историческую драму с любовной интригой на первом плане. Общественное возбуждение второй половины 50-х гг., так же как «питерская» «чердачная» жизнь Мея, сближение его с революционными разночинцами - Гр. Курочкиным, Чернышевским - не остались без влияния на его творчество. В стихах Мея этого периода начинают звучать мотивы из современной городской жизни, гражданские нотки (в частности следует отметить стихотворение «Жиды» - одно из самых сильных в русской поэзии обличений юдофобства). Наряду с переводами из Библии и переложениями древнерусских летописей он начинает усиленно переводить Гейне, Беранже. Однако смерть Мея в самом начале 60-х гг. не дала возможности «новым веяниям» выразиться в его творчестве с достаточной силой.

Библиография: I. Полное собр. сочин., со вступ. ст. В. Р. Зотова и библиографией сочин. Л. Мея, составл. П. Быковым, 5 тт., изд. Н. Мартынова, Петербург, 1887; Полное собрание сочинений, издание 4-е, 2 тт., Петербург, 1911 (приложение к «Ниве»); Л. А. Мей и его поэзия, ред. и ст. Вл. Пяста, Петербург, 1922; Непропущенные цензурой стихи с объяснениями Б. Л. Модзалевского, Альманах Пушкинского дома, «Радуга», 1922, Петроград.

II. Протопопов М., Забытый поэт, «Северный вестник», 1888, I; Полонский Я. П., Л. А. Мей как человек и писатель, «Русский вестник», 1896, IX; Садовский Б., Поэзия Л. А. Мея, «Русская мысль», 1908, VII.

III. Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, М. - Л., 1924.

Д. Благой

Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939.

Мей Лев Александрович - известный поэт.

Родился 13 февраля 1822 в Москве; сын обрусевшего немца-офицера, раненного под Бородином и рано умершего; мать поэта была русская. Семья жила в большой нужде. Учился Мей в Московском дворянском институте, откуда был переведён в Царскосельский лицей.

Окончив в 1841 курс, Мей поступил в канцелярию Московского генерал-губернатора и прослужил в ней 10 лет, не сделав карьеры. Примкнув в конце 40-х годов к «молодой редакции» Погодинского «Московитянина», он стал деятельным сотрудником журнала и заведывал в нём русским и иностранным литературным отделом.

В начале 50-х годов Мей получил место инспектора 2-й московской гимназии, но интриги сослуживцев, невзлюбивших кроткого поэта за привязанность к нему учеников, вскоре заставили его бросить педагогическую деятельность и перебраться в Петербург. Здесь он только числился в археографической комиссии и отдался исключительно литературной деятельности, принимая участие в «Библиотеке для Чтения», «Отечественных Записках», «Сыне Отечества», «Русском Слове» начальных лет, «Русском Мире», «Светоче» и др. Крайне безалаберный и детски нерасчётливый, Мей жил беспорядочной жизнью литературной «богемы». Ещё из лицея, а больше всего из дружеских собраний «молодой редакции» «Московитянина» он вынес болезненное пристрастие к вину.

В Петербурге он в конце 50-х годов вступил в кружок, группировавшийся около графа Г. А. Кушелева-Безбородка. На одном из собраний у графа Кушелева, на котором было много аристократических знакомых хозяина, Мея просили сказать какой-нибудь экспромт. Прямодушный поэт горько над собой посмеялся четверостишием: «Графы и графини, счастье вам во всём, мне же лишь в графине, и притом в большом». Большие графины расшатывали здоровье Мея и порой доводили его до совершенной нищеты. Он сидел в лютые морозы в не топленной квартире и, чтобы согреться, раз разрубил на дрова дорогой шкап жены. Беспорядочная жизнь надорвала его крепкий организм; он умер 16 мая 1862.

Мей принадлежит, по определению Аполлона Григорьева, к «литературным явлениям, пропущенным критикой». И при жизни, и после смерти, им мало интересовались и критика, и публика, несмотря на старания некоторых приятелей возвести его в первоклассные поэты.

Это равнодушие понятно и законно. Мей - выдающийся виртуоз стиха, и только. У него нет внутреннего содержания; он ничем не волнуется и потому других волновать не может. У него нет ни глубины настроения, ни способности отзываться на непосредственные впечатления жизни. Весь его чисто внешний талант сосредоточился на способности подражать и проникаться чужими чувствами. Вот почему он и в своей замечательной переводческой деятельности не имел любимцев и с одинаковой виртуозностью переводил Шиллера и Гейне, «Слово о полку Игореве» и Анакреонта, Мицкевича и Беранже. Даже в чисто количественном отношении поэтическое творчество Мея очень бедно. Если не считать немногочисленных школьных и альбомных стихотворений, извлечённых после смерти из его бумаг, а брать только то, что он сам отдавал в печать, то наберётся не более десятков двух оригинальных стихотворений. Всё остальное - переложения и переводы.

А между тем писать Мей стал рано и в 18 лет уже поместил в «Маяке» отрывок из поэмы «Гванагани» . Почти все оригинальные стихотворения Мея написаны в «народном» стиле. Это - та археологически-колоритная имитация, которая и в старом, и в молодом «Московитянине» считалась квинтэссенцией народности. Мей брал из народной жизни только нарядное и эффектное, щеголяя крайне вычурными неологизмами («Из белых из рук выпадчивый, со белой груди уклончивый» и т. п.) - но в этом условном жанре достигал, в деталях, большого совершенства.

Переимчивый только на подробности, он не выдерживал своих стихотворений в целом. Так, прекрасно начатый «Хозяин», изображающий томление молодой жены со старым мужем, испорчен концом, где домовой превращается в проповедника супружеской верности. В неподдельной народной песне старый муж, взявший себе молодую жену, сочувствием не пользуется.

Лучшие из оригинальных стихотворений Мея в народном стиле: «Русалка», «По грибы», «Как у всех-то людей светлый праздничек» . К стихотворениям этого рода примыкают переложения: «Отчего перевелись витязи на святой Руси», «Песня про боярина Евпатия Коловрата», «Песня про княгиню Ульяну Андреевну Вяземскую», «Александр Невский», «Волхв» и перевод «Слова о полку Игореве» . Общий недостаток их - растянутость и отсутствие простоты.

Из стихотворений Мея с нерусскими сюжетами заслуживают внимания: «Отойди от меня, сатана» - ряд картин, которые искушающий диавол развёртывает перед Иисусом Христом: знойная Палестина, Египет, Персия, Индия, угрюмо-мощный Север, полная неги Эллада, императорский Рим в эпоху Тиверия, Капри. Это - лучшая часть поэтического наследия Мея. Тут он был вполне в своей сфере, рисуя отдельные подробности, не связанные единством настроения, не нуждающиеся в объединяющей мысли.

В ряду поэтов-переводчиков Мей бесспорно занимает первостепенное место. Особенно хорошо передана «Песня песней».

Мей - драматург, имеет те же достоинства и недостатки, как и Мей - поэт; превосходный, при всей своей искусственной архаичности и щеголеватости, язык, прекрасные подробности и никакого ансамбля. Все три исторические драмы Мея: «Царская Невеста» (1849), «Сервилия» (1854) и «Псковитянка» (1860) кончаются крайне неестественно и не дают ни одного цельного типа. Движения в них мало, и оно ещё задерживается длиннейшими и совершенно лишними монологами, в которых действующие лица обмениваются взглядами, рассказами о событиях, не имеющих непосредственного отношения к сюжету пьесы и т. д.

Больше всего вредит драмам Мея предвзятость, с которой он приступал к делу. Так, в наиболее слабой из драм его - «Сервилии», рисующей Рим при Нероне, он задался целью показать победу христианства над римским обществом и сделать это с нарушением всякого правдоподобия. Превращение главной героини в течение нескольких дней из девушки, выросшей в строго-римских традициях, и притом в высоконравственной семье, в пламенную христианку, да ещё в монахиню (неверно и исторически: монашество появляется во II - III в.), решительно ничем не мотивировано и является полной неожиданностью как для её жениха, так и для читателя.

Те же белые нитки предвзятой мысли лишают жизненности «Царскую невесту» и «Псковитянку». Верный адепт Погодинских воззрений на русскую историю, Мей рисовал себе всё древнерусское в одних только величавых очертаниях. Если попадаются у него злодеи, то действующие исключительно под влиянием ревности. Идеализирование простирается даже на Малюту Скуратова. В особенности, испорчен тенденциозным преклонением перед всем древнерусским Иоанн Грозный. По Мею, это - сентиментальный любовник и государь, весь посвятивший себя благу народа. В общем, тем не менее, обе драмы Мея занимают видное место в русской исторической драме. К числу лучших мест лучшей из драм Мея, «Псковитянки», принадлежит сцена псковского веча. Не лишён условной красоты и рассказ матери «псковитянки» о том, как она встретилась и сошлась с Иоанном. Этот рассказ стал излюбленным дебютным монологом наших трагических актрис.

«Полное собрание сочинений» Мея издано в 1887 Мартыновым, с большой вступительной статьей Вл. Зотова и библиографией сочинений Мея, составленной Н. В. Быковым. Сюда вошли и беллетристические опыты Мея, литературного интереса не представляющие. Из них можно выделить только «Батю» - характерный рассказ о том, как крепостной свою овдовевшую и обнищавшую барыню не только прокормил, но и на салазках перевёз из Петербурга в Костромскую губернию, и как потом эта барыня, по собственному, впрочем, предложению «Бати», продала его за 100 руб. В 1911 сочинения Мея даны в качестве приложения к «Ниве».