Биография

Восторженность души, дар чувствовать полнее
И мыслить глубоко, дар плакать и мечтать
И видеть в жизни сей всё ярче и светлее, -
То кара ль жребия? - то неба ль благодать? -

вопрошала тридцатилетняя поэтесса в стихотворении «Что лучше?» . А через год, потрясённая смертью Лермонтова, нашла для себя ответ в трагическом прозрении:

Не просто, не в тиши, не мирною кончиной, -
Но преждевременно, противника рукой -
Поэты русские свершают жребий свой,
Не кончив песни лебединой!

(«Нашим будущим поэтам»)

Современники считали её умницей и красавицей, отмечали живость характера, доброту, общительность. Ей посвящали свои стихи Лермонтов и Тютчев, Мей и Огарёв. В конце 30-х годов её имя ставили порой даже рядом с именем Пушкина. Но сама она воспринимала свою судьбу скорее драматично.

Детство Евдокии Петровны, в девичестве Сушковой, прошло в Москве. Потеряв рано мать, жила она в доме своего деда, Ивана Александровича Пашкова, «в роскошном жилище» на Чистых прудах. Скрываясь от родных, с двенадцати лет стала писать стихи. А читать их давала студенту Московского университета Н. Огарёву и ученику Благородного пансиона М. Лермонтову, посещавшим дом её деда (среди стихов того времени было и посвящённое декабристам стихотворение «К страдальцам»; через двадцать лет Ростопчина подарит его вернувшемуся из ссылки С. Г. Волконскому). Незадолго до кончины Ростопчиной, в 1857 году, Огарёв, размежевавшийся с ней по идейным соображениям, вспомнит тем не менее в стихотворении «Отступнице» те времена почти с ностальгической нотой: «Воскресло в памяти унылой То время светлое, когда Вы жили барышнею милой В Москве, у Чистого пруда».

В восемнадцать лет, на одном из своих первых балов, Сушкова знакомится с Пушкиным, который «так заинтересовался пылкими и восторженными излияниями юной собеседницы, что провёл с ней большую часть вечера». А через год друг ПушкинаВяземский, часто бывавший в доме на Чистых прудах, списывает стихотворение «Талисман» и помещает его в альманахе «Северные цветы», за что юной поэтессе «крепко достаётся» в семействе Пашковых.

В 1833 году «все московские матушки», как отмечает язвительный Вяземский, «рвут и мечут» от предстоящей свадьбы Сушковой, которая неожиданно для всех выходит замуж за графа Андрея Федоровича Ростопчина, сына бывшего главнокомандующего в Москве Ростопчина. Жених был знатен и богат.

Осенью 1836 года она с мужем едет в Петербург и вскоре поселяется в доме на Дворцовой набережной. Ростопчины приняты в высшем петербургском обществе и литературных салонах Петербурга - у Одоевского, Жуковского, в семье Карамзиных. На обедах Ростопчиных собирается цвет интеллектуальной элиты столицы. К этому времени относится и начало романа Ростопчиной с Андреем Карамзиным, от которого у неё было впоследствии две внебрачные дочери. В 1854 году, узнав о его гибели во время Крымской кампании, Ростопчина напишет: «...цель, для которой писалось, мечталось, думалось и жилось, - эта цель больше не существует; некому теперь разгадывать мои стихи и мою прозу...» Но всё это будет позже, а пока, в конце 30-х годов, она не только одна из самых модных дам Петербурга, но и признанный всеми поэт. Однако Ростопчина чувствует, что жизнь её, при внешнем блеске, «лишена первого счастия - домашней теплоты», а сердце вовсе не создано к той жизни, какую принуждена вести теперь, - и оттого любит повторять стих пушкинской Татьяны: «...отдать бы рада Всю эту ветошь маскарада...»

С весны 1838 года она поселяется в воронежском поместье мужа, селе Анна, которым помечены многие её стихотворения. Но, в отличие от пушкинской героини, уединение не приносит ей спокойствия, а лишь навевает меланхолию. В 1839 году в Петербурге издаётся книга «Очерки большого света, соч. Ясновидящей», в которой проглядывает ставшая уже к тому времени расхожей тема бездушия аристократического общества и высвечивает сложную жизненную коллизию самой Ростопчиной. Сходным же автобиографизмом отмечена и первая книга её стихов 1841 года, в которой, как считал Плетнёв, узнаёшь «полную историю жизни»...

С 1840 года Ростопчина живёт в Петербурге, а в 1845-м вместе с семьёй отправляется за границу, откуда присылает Булгарину для «Северной пчелы» написанную в дороге балладу «Насильный брак» . И цензура, и публика усматривают в стихотворении ещё одно отражение семейных отношений Ростопчиных. Когда же выясняется иносказательный смысл баллады, за которым скрывается резко отрицательная оценка взаимоотношений России и Польши, в Петербурге поднимается, по словам цензора Никитенко, суматоха, а разгневанный Николай I запрещает автору впредь показываться при дворе. В 1853 году Ростопчина напишет своеобразное продолжение «Насильного брака» под названием «Дума вассалов» , где предложит единственный выход из положения - «разъединение».

Ростопчины поселяются в Москве. Поэтесса сближается с кружком Погодина, сотрудничает в «Москвитянине», устраивает для молодой редакции журнала свои знаменитые субботы. Помимо стихов, она пишет и пьесы («Нелюдимка», «Семейная тайна», «Кто кого проучил»), в которых некоторые проницательные её современники угадывают историю её сердца; поэмы «Монахиня» , «Версальские ночи» ; романы «Счастливая женщина», «У пристани» и др. Специально для французской актрисы Рашель она переводит на французский свою поэтическую драму «Дочь Дон Жуана».

Наиболее драматичными оказались для Ростопчиной последние годы жизни. Не приняв крайнего западничества, Ростопчина вместе с тем порвала и со славянофилами, с которыми её до того связывали дружеские отношения. «Эти люди убили намЯзыкова во цвете лет... эти же люди уходили Гоголя, стеснив его в путах суеверных обрядов запоздалого фанатизма, который для них заменяет благодать настоящей веры, коей признак есть терпимость и любовь, а не хула и анафема!» - писала она. Позиция эта сказалась в одном из лучших произведений Ростопчиной - комедии «Возврат Чацкого в Москву» , остроумно высмеявшей одновременно и славянофилов, и западников, литературные и окололитературные страсти и интриги. В результате Ростопчина оказывается в полной изоляции. Революционные демократы провозглашают её «салонной ретроградкой», друг юности Огаревименно в это время сочиняет обращённое к ней стихотворение «Отступнице» .

Современники единодушно отмечали лёгкость версификаторского дара Ростопчиной. С ранней юности она усвоила уроки золотого века русской поэзии и школы «гармонической точности». В стихах её легко угадываются интонации Пушкина, а такжеБаратынского с его размышлениями о «железном веке», чуждом поэзии и любви. Стремление разглядеть за холодными, светскими полумасками истинную сущность человека объединяет её с Лермонтовым. «Я верю: под одной звездою Мы с вами были рождены; Мы шли дорогою одною, Нас обманули те же сны», - писал Лермонтов в 1841 году в альбом Ростопчиной. И всё же поэзия Ростопчиной имела и своё характерное, легко узнаваемое лицо. Прежде всего это была поэзия женская, «со всем её завлекательным непостоянством», как писал Шевырев. Ростопчина сама подчёркивала светское и женское начало облика своей лирической героини:

А я, я женщина во всём значенье слова,
Всем женским склонностям покорна я вполне,
Я только женщина, гордиться тем готова,
Я бал люблю!.. отдайте балы мне!

Однако за бальным паркетом и традиционными атрибутами светского веселья Ростопчина прозревала и иное - искалеченные судьбы, разыгранные трагедии. Так возникла грандиозная метафора: бал - цирк девятнадцатого века, воплощённая в одноимённом стихотворении Ростопчиной, бесспорно одном из наиболее сильных и глубоких её стихотворений.

«Она точно Иоанна д'Арк... - сказал о Ростопчиной Вяземский, - пустая вертушка, а в минуту откровения поэт и апостол душевных таинств». А в предисловии к первому тому её собрания стихотворений Дружинин написал: «Имя графини Ростопчиной перейдёт к потомству как одно из светлых явлений нашего времени...»

Е. Дмитриева

Русские поэты. Антология русской поэзии в 6-ти т. Москва: Детская литература, 1996

РОСТОПЧИНА Евдокия Петровна, урождённая Сушкова [1811—1858] — дворянская поэтесса и беллетристка 40—50-х гг. XIX века. Родилась в Москве в дворянской семье, получила домашнее воспитание. В 1833 вышла замуж за графа Ростопчина. В 1839 Ростопчина выпустила ряд повестей, раньше печатавшихся в журналах, под названием «Очерки большого света», в 1841 — первый сборник стихов. Мотивы раннего творчества Ростопчиной пронизаны струёй буржуазно-дворянского либерализма. В молодости общение с некоторыми из участников декабристского восстания, знакомство с Н. П. Огарёвым, позже, за границей, общение с кругами, сочувствовавшими национально-освободительному движению Польши, — всё это оставило известный след в творчестве Ростопчиной. 15-летней девушкой она оплакивала в стихах казнённых декабристов и мечтала о грядущем часе «падения деспотства и царей». Недаром Огарёв расценивал последующие патриотические вирши Ростопчиной как ренегатство (см. «Отступница» ). Произведения этого либерального периода не дошли до нас. Основная же продукция Ростопчиной глубоко реакционна. Её лирическая поэзия — интимные переживания великосветской львицы с необычайно ограниченным кругозором. Белинский в 1841 остроумно заметил, что поэзия Ростопчиной «прикована к балу» и представляет собой «исключительное служение богу салонов». Основной порок её интимной лирики — шаблонные ходульные образы, подмена конкретного показа напыщенными риторическими рассуждениями о «прекрасном» и «высоко неземном». Её откровенно ретроградные стихи 50-х гг. «В изношенном халате», полные истерически-злобных выпадов против нового читателя, возмутили даже такого умеренного либерала, как Никитенко. Исключение составляет только напечатанная в 1846 остроумная политическая сатира «Насильный брак» , явившаяся поздним отголоском ранних либеральных тенденций Ростопчиной. Здесь под видом деспота барона, притесняющего насильственно похищенную жену, Ростопчина изображает взаимоотношения Николая I и Польши. В русской антимонархической поэзии этой сатире Ростопчиной принадлежит известное место.

Библиография: I. Стихотворения, ч. 1, СПБ, 1841 (более не выходило); Стихотворения, тт. I и II, СПБ. 1857, и тт. III и IV, СПБ, 1860; Сочинения, 2 тт., СПБ, 1890 (с биографич. очерком С. П. Сушкова).

II. Добролюбов Н. А., «Современник», 1857, № 10 (отзыв о романе «У пристани»), перепеч. в «Полном собр. сочин.» Добролюбова, т. I, М. — Л., 1934; Белинский В. Г., Полное собр. сочин., под ред. С. А. Венгерова, т. III (СПБ., 1901), стр. 393, т. IV (1901), 279, 529—530; т. VI (1903), стр. 264—265, 317—321; т. VII (1904), стр. 68; Чернышевский Н. Г., Полное собр. сочин., т. II, СПБ., 1906 (2 рец.); Веселовский Ю., Поэзия гр. Е. П. Ростопчиной, в книге его: Этюды по русской и иностранной литературе, т. I, М., 1913; Лернер Н., Ростопчина Е. П., гр., «Русский биографический словарь», т. Романова — Рясовский, П., 1918 (здесь же и библиография).

III. Голицын Н. Н., кн., Библиографический словарь русских писательниц, СПБ, 1889, Мезиер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПБ, 1902.