Биография

Анатолий Жигулин родился 1 января 1930 в с. Подгорное Воронежской области. Отец будущего поэта Владимир был выходцем из крестьян, почтовым служащим. Длительное время он страдал открытой формой чахотки. Поэтому основные заботы о трёх детях лежали на плечах матери, женщины образованной и любившей поэзию. Она часто читала детям стихи. И пела им песни. Мать была правнучкой участника Отечественной войны 1812 поэта-декабриста Владимира Федосеевича Раевского, принадлежавшего к радикальному крылу Рылеева.

В доме деда, куда переехала семья Жигулиных в 1937 году, уцелела библиотека семьи Раевских, в том числе и фамильные альбомы нескольких поколений. Дом вместе с библиотекой сгорел во время бомбардировок Воронежа в 1942, но вся семья уцелела. Воронеж и область в течение 8-ми месяцев были во фронтовой зоне, семья была разъята, и поэтому не участвовавший в войне по малолетству Анатолий полной чашей испил голод и лишения войны и жизнь в полуразрушенном городе в послевоенное время. Позднее тема родного города, детства и войны отчётливо зазвучит в творчестве Жигулина.

Мальчик подрастал в условиях нарастающего сталинского террора. Другая, ростовская, ветвь семьи Раевских, была либо истреблена в годы гражданской войны, либо погибла в застенках чека. Поэтому родители боялись рассказывать ему о том, что по матери он происходит из древнего и свободолюбивого дворянского рода. Однако пытливый мальчик листал тома библиотеки и фамильные альбомы, из которых узнавал о славных деяниях своих предков. Как эстафету, воспринял мальчик слова своего прапрадеда в письме из Сибири дочери, что он передаёт своё дело в её руки и через неё - в руки потомства и требует помнить о муках людей, угнетённых рабством, и о том, «...Кто их сковал железною рукой, И заклеймил и рабством и позором». Проникновенные слова позднее поэт посвятил не только родителям, но и своей родословной в стихотворении «Белый лебедь».

Стольники и воеводы... 
Генерал... И декабрист 
У него в лихие годы - 
Путь и страшен, и тернист 

Уже ретроспективно Жигулин воспринял свою судьбу, как естественное продолжение судьбы Раевских. И на новом витке истории события повторяются:

И легко мне с болью резкой 
Было жить в судьбе земной. 
Я по матери - Раевский. 
Этот лебедь - надо мной. 

В старших классах Толя начинает писать стихи, пока, в основном, это изложенные в стихах школьные сочинения. Но постепенно его строки набирают силу, и весной 1949 в воронежской газете появляется первая публикация. Толе Жигулину 19 лет, и он собирается поступить в лесотехнический институт. Почему в лесотехнический? Это было тяжкое послевоенное время, в семье было ещё двое младших: брат и сестра и нужно было получать профессию дома. К тому же отлично учившийся юноша любил и технику, и природу.

Зимой 1946 группа воронежских школьников - старшеклассников, совершила лыжный поход по Воронежской области в родную деревню одного из участников похода, Юрия Киселёва. В числе участников похода был и Борис Батуев, сын второго секретаря Воронежского обкома партии. Опухшие от голода колхозники потрясли неординарного юношу. Слишком явной была разница между оглушительной пропагандой и реальной жизнью. Это подтолкнуло Бориса углублённо заняться изучением истории революции. Прочитанным Борис делился со своими ближайшими друзьями. Под влиянием Бориса они пришли к выводу, что Сталин извратил ленинизм, и что необходимо начать борьбу за восстановление ленинского облика партии, причём исключительно мирными средствами.

Так была создана в 1947 КПМ - Коммунистическая Партия Молодёжи, куда в качестве члена бюро вступил в 1948 и Толя. Вскоре хорошо конспирированная организация насчитывала около 60 человек. Вовлечение в организацию велось по многоступенчатой схеме, однако, несмотря на это, в сентябре 1949, когда члены КПМ из школьников превратились в студентов, начались аресты. Следствие велось 9 месяцев и сопровождалось жестокими избиениями и многочасовыми бессонными допросами. Тщательная конспирация позволила уберечь от ареста половину участников движения, но остальные получили полной мерой. В июне 1950-го решением Особого совещания Жигулин был осуждён к 10-ти годам лагерей строгого режима. Пребывание в тюрьме во время предварительного следствия, жизнь в тайшетском лагере и на Колыме подробно описаны в широко известной повести Жигулина «Чёрные камни» и в его многочисленных стихах.

Справедливо отмечено в одной из статей, посвящённых поэту, что тема Гулага, тема неволи - это тот фундамент, на котором построено всё творчество Жигулина.

Нужно отметить, что ведущие члены КПМ оказались несравненно выше по своему уровню, чем большинство населения страны в понимании происходившего. В 1962, когда Жигулин принёс Ал. Твардовскому своё стихотворение «Вина», Твардовскийвыразил сомнение в верности того, что школьники могли назвать Сталина «живым богом на земле» и решили бороться со сталинским режимом.

Быть может трепетно, но ясно 
Я тоже знал в той дальней мгле, 
Что поклоняются напрасно 
Живому богу на земле. 
Вина! Она была, конечно 
Мы были той виной сильны. 
Нам, виноватым, было легче, 
Чем взятым просто без вины. 

Таков был пресс тоталитарной власти, сталинская диктатура вселяла такой ужас, что людям, жившим в советской действительности (даже Твардовскому!) трудно было представить себе, что кто-то может восстать против этой власти.

Другие будущие славные поэты России, Борис Чичибабин и Наум Коржавин, также получили свой «срок», и получили они его не за участие в антисталинском кружке, а только за стихи. Однако, тема сталинских лагерей нашла достойное и полное поэтическое отражение только в творчестве Анатолия Жигулина, «последнего певца колымских лагерей» по выражению одного из критиков.

В 1954 Жигулину удаётся выйти на свободу по амнистии, а в 1956 наступила полная реабилитация. В 1960 он закончил лесотехнический институт, но ещё за год до этого в Воронеже в 1959 вышла первая, тоненькая книжка его стихов [«Огни моего города»], а в 1963 увидела свет первая московская книга стихов «Рельсы». В этом же году Жигулин поступил на Высшие литературные курсы. С этого времени Жигулин жил в Москве и вёл жизнь профессионального литератора. В 1964 в Воронеже тиражом всего в 3 тысячи вышла книжка стихов Жигулина, вызвавшая восторженный отклик со стороны прессы. Борис Слуцкийв журнале «Юность» писал, что «В Воронеже вышла книга замечательных стихов. Её написал Анатолий Жигулин». Ещё выразительнее отозвался об этой книжке в журнале «Новый мир» известный литературный критик В. Лакшин: «Эта книга попадёт к вам в руки разве что по счастливой случайности - она издана в местном издательстве тиражом всего в три тысячи экземпляров. А жаль! Открыв её, вы услышали бы голос, исполненный достоинства и спокойной сосредоточенности».

Важной вехой в жизни поэта стало его знакомство в 1961 с Твардовским. Следует отметить большое влияние на поэзию Жигулина наряду с творчеством Кольцова, Клюева и Есенина творчества Твардовского.

В некоторых даже поздних стихах поэта всё ещё угадывается влияние Есенина. Вот, например, строки из стихотворения «Храм белел сквозь чёрные деревья...»:

Лето, лето! Молодость и сила. 
И слеза живицы на сосне. 
Слава Богу, - всё когда-то было. 
И осталось памятью во мне. 

Жигулин был по природе очень добрым человеком. Таким он и остался, несмотря на все ужасы его лагерной жизни. Да и потом ему приходилось нелегко. Выйдя из неволи, в какой-то мере он оказался человеком надломленным, и несколько раз попадал в психиатрическую больницу. И это тоже нашло своё отражение в его пронзительно-искренней поэзии:

Ничего не могу и не значу. 
Словно хрустнуло что-то во мне. 
От судьбы получаю впридачу 
Психбольницу - К моей Колыме. 

Жизнь в лагерях не только оставила глубокий след в его жизни, но и в его поэтическом творчестве. Настолько, что некоторые его стихотворения повторяют до мелочей опыт его лагерных злоключений.

Всю жизнь Жигулин возвращался к лагерной теме, считая своим долгом рассказать о том, что видел и испытал. Даже в застойное время он отвергал здесь компромиссы.

Бунтарь и справедливец, Жигулин - тонкий лирик есенинского толка. Изумительна его любовная поэзия, с её тихой меланхолической прелестью. Не зря столько прекрасных песен создано на его стихи.

Вот стихотворение, посвящённое жене:

 ***
 Ирине 

Она одна меня поймёт. 
Друзья давно в могиле. 
Давно ушли от всех невзгод, 
Отжили, отлюбили... 

А мне дана ещё судьба 
О них поведать миру. 
Писать стихи, сходить с ума 
Над горестною лирой. 

Писать который год подряд 
И верить доброй сказке, 
Что рукописи не горят 
И не тускнеют краски... 

Мой верный друг - моя жена. 
Хоть верьте, хоть не верьте - 
Она до смерти мне нужна, 
И даже после смерти. 

Она простит мои грехи, 
Развеет боль сомнений 
И сохранит черновики 
Моих стихотворений. 

(1980)

© Эллан Пасика, Мельбурн (из статьи «Праведник слова»)